Пришел к нам телефонный мастер. Звать Нукри. Собак боится – страсть. А у нас вон какой Яша. Внушительный. Знаю, что надо запирать и страховать, и Нукрия успокаивать не столько словами, сколько голосом – как коня. Яшку заперли многократно, через всю анфиладу, и двери еще креслами подперли с обеих сторон, для сугубого спокойствия Нукри. Забаррикадировались, оставили его наедине с телефоном, занялись каждым делом – два Давида и я. Сижу за компом, слышу ор, не помня себя бегу. Давид большой уже вырвал Нукри у Яшки, обесточил последнего, Нукри за окном на подоконнике, с руки капает красное…
Оказывается, Яшка в великом множестве наших дверей нашел одну не очень закрытую. Зашел с тыла, посмотреть, что за человек там и почему один. Человек схватил стул. Яшка хотел остановить стулокидательство. Взял Нукрия за руку. Взял зубами.
Яшу увели, Нукри кричит-причитает:
- Ой-ой-ой, какой плохой день! Ой, зачем меня мама родила вообще? Зачем я встал сегодня с постели? Зачем я пришел сюда? Ай-ай-ай, как мне больно. Ой, что со мной дальше будет? Вай-вай-вай, скорей скорую!

“- Ой-ой-ой, какой плохой день! Ой, зачем меня мама родила вообще? Зачем я встал сегодня с постели? Зачем я пришел сюда?”

Я, обмирая, бормоча утешительное и извинительное, обмываю пострадавшую руку хозяйственным мылом, дрожащими пальцами звоню в скорую, принимаю, рассказываю о прививках, еду с Нукрием в больницу. В машине бедный вновь и вновь возвращается к инциденту, который в воспоминаниях становится все страшней и страшней.

В больнице молодой доктор сообщает, что рана неопасная и что можно без прививки. Нет, кричит Нукри, сделайте мне много-много прививок!
Не надо, говорю я, Яшка здоров и привит. Надо!!! - кричит Нукри.
Он плАчет, я плачУ.
За прививки – такую, такую и такую. Фельдшеру, что перевязал. Врачу, что выписал рецепт. Сколько стоит то, что выписал? Столько. Нате вам, Нукри, вот столько и еще вот на следующие три визита сюда.
- Ой-ой-ой, - говорит Нукри, я же нетрудоспособный, я же месяц без работы, да на мне семья, да чем же мне кормить?!
Доктор, неужели целый месяц? Нет, говорит доктор, с неделю максимум. Нукри, говорю я, вот у меня осталось 50 лари – пусть этого хватит вам на неделю. Сволочь Яшка, гад и мерзавец, но у меня уже ушло тут 120 лари. Ну, говорит Нукри, незнаю-незнаю. Как дела пойдут. Мало тут для жизни.

Я говорю: я понимаю, Нукри. Я тоже хочу хорошей жизни. Но эта паршивая собака не стоит того, чтобы поехать вам на Багамы. Чтоб я пропала совсем. Я позвоню вам, Нукри, говорю я, а сейчас я вас оставлю.
И иду вон, изо всех сил сохраняя видимость спокойствия.
Иду. Где-то далеко я, какие-то кривые сосны растут. И как-то пыльно везде, особенно на душе. Иду реву.
Еду домой, долго, далеко заехала.

Вызываю обоих Давидов, ору. За то, что Яшку-гада оставили без присмотра, за то, что я одна валандалась с Нукрием, дай Бог ему здоровья. По плечу гладила, успокаивала, как коня какого-нибудь.
Попутно проклинаю тот день, когда друг мой Мишка впарил нам Яшку. Ох, как я горюю и беснуюсь. Вызываю Яшку: что ты наделал, крокодил? Тебя кто учил кусаться? Ты зачем живого человека укусил? Ты хоть представляешь, какая у тебя репутация??? Ты на морду свою посмотри, стафф. Кто тебе теперь поверит??? Отныне – ни шагу без намордника, ору я, гад, ты у меня в нем спать будешь. Бушевала и плакала. Яшка смотрел виновато, до вечера ни с кем вообще не разговаривал. Переживал.
Наутро звоню Нукрию. Он уже повеселее, хоть все время перемалывает, что было бы, если б Яшка ухватил его за горло (тут и мне становится плохо), что было бы, если б не прибежал Давид? Ой-ой-ой. Я говорю: Нукри, вы приходите ко мне, я вам еще 50 лари дам. На другой день пришел – дала. Уже посмеялись, уже очухался человек. Мы говорили во дворе. Яшка смотрел сверху, с балкона.

“Я говорю: я понимаю, Нукри. Я тоже хочу хорошей жизни. Но эта паршивая собака не стоит того, чтобы поехать вам на Багамы.”

- Представляешь, как смотрит… - прошептал Нукри.
А потом говорит:
- Скока ты дала за прививку?
- Шестьдесят лари, - говорю.
- Много, - качает головой Нукри, - вообще-то, тридцать стоит. В прошлом году моя… гм, собачка – тоже покусала девушку одну, я платил тридцать.
Аха.
- Вы так кричали, - говорю, - что было бы не странно, если б они и сто попросили.
- Ладно, - говорит, - мы с вами хорошо понимаем друг друга. Только я к вам больше пока приходить не буду.
И правда, телефон дочинивали его коллеги.
Они сначала звонили нам, и мы задраивали все люки, Яшка сидел в герметично закрытой комнате, на поводке, в ошейнике, в наморднике, в наушниках и в каске.
Обошлось.